Париж Франция

Париж во сне и наяву

- Опять хочу в Париж. - А ты что, там была? - Нет, просто опять хочу. Шутка. Хотите верьте, хотите нет, а я была и в Париже, и в Лондоне, и в Нью-Йорке, и не раз. Только во сне. А сны я вижу яркие, цветные и чем-то похожие один на другой. В этих городах я всегда хорошо ориентируюсь и не испытываю неудобств от незнания иностранных языков. Правда, остается некоторое недоумение: как я там оказалась без виз, билетов и таможни? Но это такая мелочь по сравнению с тем потрясением, которое я испытывала от увиденного... Потом проснешься, улыбнешься: "С приездом вас, Людмила Максимовна!" И - на работу. Там расскажешь про очередную "поездку", попьешь чайку и успокоишься. Конечно, очень грустно от сознания, что тебе уже пятьдесят и ты никогда не увидишь ни Европы, ни Америки - на твою зарплату с шиком можно посетить только Дербышки. А услужливый мозг делает такой роскошный подарок во сне. Отдохнула, погуляла, вот и хорошо... Куда в следующий раз поедем? А тут еще телевидение "сыплет соль на рану": "Парижский шарм", "Ах Карден, ах Пако Рабан!" Да Бог с ними, с кутюрье. Там есть Лувр, есть импрессионисты в подлиннике, там Пляс Пигаль и Монмартр. И у бывалых-то людей кружится голова: "Увидеть Париж - и умереть". А ты умрешь не от восторга, а от нищеты, здесь. Грустно? И вся наша реклама исходит из того, что мы еще очень долго не увидим ни Парижа, ни парижан. И значит, нас можно бесконечно дурачить образом утонченной французской жизни, ее "шармом", чтобы мы, такие грубые, неотесанные, млели от восторга, прикоснувшись к этому волшебному миру грез посредством кусочка мыла или помады - из самого Парижа! Трех слепых подвели к слону и спросили, что есть слон. Один потрогал живот и сказал, что слон - это гора. Другой коснулся ноги и сказал, что слон - это столб, а третий подержался за хвост и сказал, что слон - это веревка. Притча. Меня встречают в аэропорту Шарля де Голля. На красивой машине я вплываю в вечерний Париж. Джазовая мелодия сопровождает меня, как и два шикарных мотоциклиста, которые минут десять едут по обе стороны машины. Едем медленно. Пятница. Пробки. Люди из пригорода едут отдыхать в центр. Старинные здания и мосты через Сену подсвечены голубыми прожекторами. Рождественское оформление магазинов и кафе дополняет это великолепие. А меня не оставляет ощущение, что я здесь уже была. Только теперь это не сон, а явь. На календаре - 9 декабря 2000 года. Здесь я немного отвлекусь. Никто не станет спорить, что все мы немного "слепы". Каждый - по-своему. Мой Париж - это Ван Гог и Гоген, Делакруа и Тулуз Лотрек. Я читала "Трех Дюма" и "Жорж Санд" Андре Моруа, и эти книги помогли мне когда-то, как никто из друзей. Я ехала на свидание с Лувром и старинными улочками Парижа. И еще мне хотелось избежать двух вещей, с которыми сталкивалась дома. Вот приезжает человек из-за рубежа и говорит, что месяц "болеет" по увиденному. Его раздражают грязь, неухоженность наших улиц, никудышная работа транспорта, грубость сервиса. Потом, правда, это проходит, но вздох "измученной души" о том, как - там, время от времени вырывается. Меня трудно уличить в лжепатриотизме, но когда слышу рассказы об увиденном - скупые на детали, но изобилующие многозначительными паузами и сопровождающиеся закатыванием глаз, - мне становится не по себе. Я слушаю и начинаю тихо ненавидеть рассказчика. Ну что он так воображает? Как бы он уже не наш, а над нами. Он уже прикоснулся к цивилизации, он достоин по всем параметрам не нашей жизни, а той. Он жалеет меня, снисходит до моего невежества и еще глубже втаптывает меня в "безнадегу". Теперь мне самой предстоит рассказывать об увиденном. Посмотрим, не начну ли я им "болеть" и воротить нос от того, в чем жила много лет. Итак, увидеть Париж - и не умереть. Вот моя задача-минимум. Сопровождать меня в Париже было некому, и уже через два дня я гуляла по городу одна, "вооружившись" схемой метро. Туристов много, их сразу можно узнать по неторопливой походке, рассеянному взгляду, таким же схемам в руках. У меня, правда, был еще небольшой русско-французский разговорник, где французские слова были написаны русскими буквами. И мне этого вполне хватило. Значит, мои сны были не такими уж фантастическими. Я ни разу не заблудилась. В метро ориентироваться было проще, чем в Москве. А в музеях - и вовсе как дома. Преимущество моего пребывания заключалось в том, что я сама выбирала, куда ехать и сколько там быть. Поэтому, погуляв по музею, я заглядывала в близлежащие улочки, магазины, кафе. Очень удобно: кругом - венские стулья, можно просто посидеть и понаблюдать за толпой, благо погода позволяла: 7 градусов тепла. Зимы как таковой здесь не бывает, термометр ниже нуля не опускается. Вместо снега в оформлении используется какая-то белая труха. На некоторых деревьях даже листья есть. Одним словом, у нас - "бабье лето", а у них - какая-то "бабья зима". На балконах - цветочки. Парижане не носят шапок, у них нет зимней одежды. Удобно, конечно, удобно. А экономно-то как! А вот еще небольшая иллюстрация: на балконах, кроме цветов, - ничего. Почему нет соблазна сделать, как у нас, из балкона "курятник"? Ответ прост: тебе придет по почте такой штраф, что надолго отпадет охота превращать балкон в мусоросборник. И это просто не обсуждается. Так же, как штраф за стоянку машины в неположенном месте. Хочешь обжаловать - пожалуйста, но через суд, что обойдется еще дороже. Париж грандиозен и уютен одновременно. Война пощадила город. Соборы, мосты, дома не знали бомбежки, не видели того, что выпало на долю наших городов. В домах стены - 10-15 сантиметров толщиной. Одним словом, повезло французам и с климатом, и с руководителями страны - тоже. Вот идет ухоженная старушка, а я думаю о ее сверстнице у нас. Сколько наши бабушки хлебнули лиха: и коллективизация, и голод, и война, и разруха... Жалко наших бабушек и мам. А себя как жалко!.. Через неделю начинаю видеть детали, которых раньше не замечала. Француженки от двадцати до сорока лет одеты по-европейски деловито, но бросается в глаза какое-то нарочитое безразлично-экономное отношение к своему внешнему виду. Серо-черно-бежевое. Модных стрижек не видела, знаю, что у них это дорого. Подкраска, подцветка волос тоже не видна. Каблуки? Упаси господи! Уход за лицом и руками тоже не заметен. Одним словом, "косят" под натуральных. Если повнимательнее приглядеться, обнаружится и тональный крем, и слегка подкрашенные веки, и на губках что-то бледно-розовенькое. А так - полное впечатление, что для них это дело десятое. Много "цветных" - от совсем черных до бежево-коричневых. Ну этих совсем не поймешь: то ли она посинела от холода, то ли это ее природный цвет. Негритянки вплетают в свои короткие кудряшки искусственные пряди - смотрится интересно. Говорят, что они с этими косичками ходят по месяцу и более, моют голову вместе с ними, а потом срезают, покупают новые, опять заплетают, и так - постоянно. Большое количество "цветных" объясняют тем, что Франция теперь несет обязательства по отношению к бывшим своим колониям. Дети оттуда имеют право бесплатно учиться во Франции. А так как один из государственных языков в бывших колониях - французский, то чувствуют они себя здесь довольно уверенно. Я это к чему подвожу? А к тому, что сказать сегодня, что есть средняя француженка, трудно. Но отличить ее от китаянки или русской еще можно. Двое французов хвастают, у кого жена миниатюрней. Один говорит: "Моя жена сшила себе юбку из галстука". А второй: "Что юбка! Моя на прошлой неделе проглотила горошину, так весь Париж думал, что она беременна". Анекдот. А это к чему? Стала я заходить в магазины, интересоваться, что продают и почем. И удивили меня, в первую очередь, не модели, а размеры. Будто я попала в "Детский мир". Правда, цены обозначены совсем не детские. Один, другой, третий магазин... В центре, на окраине, лавки на рынке. Картина одна. Ну допустим, сами француженки не рослые и не толстые. А как же закон торговли? Ведь туристов здесь больше, чем самих парижан, и они дают выручку. Где же хваленый здравый смысл? Продавцов больше, чем покупателей. Вот висит нечто блестящее, похожее на носовой платочек на двух лямочках, - 279 франков. Множим на четыре и получаем рубли. Зашкаливает за тысячу. То же - с косметикой и парфюмерией. Одним словом, с нашими рублями там делать нечего. Тогда я попыталась узнать, сколько надо иметь франков, чтобы жить небогато, то есть - их минимум. "Десять тысяч в месяц", - ответили мне. Львиная доля - это оплата квартиры и всевозможных счетов, но и то, что остается, не тратится в таких магазинах. Магазины типа "Тати" (уцененные товары), рождественские и сезонные распродажи пользуются большей популярностью. Экономия во всем. Теперь позволю себе еще один анекдот: "Новинка - говорящие весы. Подруги решили опробовать. Встает одна, слышит: "Ваш вес 53 килограмма". Встает другая. После небольшой паузы ответ: "Вторая, сойдите с весов!" Маленькие размеры, дорого, неинтересно... Что, заплакать от обиды? Как бы не так! Я еще в Казани знала, что есть у них магазин для полных. Внимательный читатель, наверное, уже догадался, что я не маленькая и не худенькая. Приезжаем. Мне показывают уже второй десяток вещей, а примерять ни одну не хочется. Такое ощущение, что ткань, из которой все это сшито, лет двадцать лежала за ненадобностью. Потом из нее сшили несколько неудачных вещей, они опять лет десять где-то пролежали, а потом магазин скупил их за бесценок, поменял ценники и пытается продать как "последний писк из Парижа". Продавец, немолодая уже женщина, устала улыбаться. Она понимает, что ничего мне не продаст. Вопрос к моей дочери: - Из какой страны ваша мама? Ах, из России, так бы сразу и сказали. - А в чем дело? - Русские женщины такие капризные. Еще бы - не капризные! Поживите на наши деньги, станет понятно, что четыре тысячи рублей никто не станет платить за барахло только потому, что оно из Парижа! Да простят меня французы, но я на своем Московском рынке в Казани за эти деньги четыре неплохие вещи куплю. Короче, не понравились мне их магазины. Насчет своих денег я не обольщалась, но думала, хоть какие-то интересные идеи привезу. На улице, глядя на подростков 12-13 лет, отметила, что они, похоже, не придерживаются никакой подростковой моды. Одеты кто во что горазд. У нас в Казани у девочек - "платформа", черные колготки, "дутые" куртки. И мальчишки тоже какие-то куртки особенные носят, шапочки, перчатки. Что здесь? Подростки покупают брюки размера на два больше, чем надо. Главное, чтобы на бедрах держались. Получается, что они длиннее, чем нужно, сантиметров на двадцать. И в этом главный смысл. Внизу они широкие и собраны гармошкой. Кроссовки ни в коем случае не шнуруются, так - "главнее". У девочек еще "круче": покупается маечка или кофточка, но размера на два меньше, чем надо, и носится так, чтобы был виден пупок. Для большего эффекта брючки носят на бедрах. В отличие от мальчиковых они узенькие, обтягивают ножки и задик, а расстояние до маечки должно быть сантиметров десять. Не холодно? Нет, говорят, хорошо. Я по приезде домой увидела нашу передачу "Первое свидание", там одна из героинь была именно в таком наряде. Значит, это не чисто французские придумки. Теперь о снах. Во время своих "ночных полетов" в Лондон, Нью-Йорк и Париж я видела такое количество красивой обуви, одежды, что утром жалела, что не все запомнила. Наяву все оказалось гораздо прозаичнее. Возможно, тому виной нынешнее направление моды. Эти платья-комбинашки на бретельках, узкие платья-трубочки с разрезиком от колена, эти брючки, едва прикрывающие тельце... Возможно, я попала не в самое удачное время. Вы мне не верите? И не вы одни. Моя хорошая знакомая, не худенькая, но поменьше меня, дала мне 700 рублей, чтобы я купила ей в Париже кофточку и тушь для ресниц. При объеме груди в 115 сантиметров найти что-то за 150-170 франков я не смогла. Купить в "уцененке" - вовсе выкинуть деньги на ветер. Тушь для ресниц - за100 франков?! Я привезла ей деньги назад. Она сочла, что я все это придумала - и про магазины, и про размеры, и про цены. По п

Используются технологии uCoz