Париж Франция

:: Париж – Берлин – Москва: новый европейский полюс?"Россия в

Бертран Безансено – дипломатический советник министра обороны Франции. В основе данной статьи – его выступление на конференции «Париж – Берлин – Москва и “Европа двадцати пяти”», организованной в июне 2004 года ассоциацией «Демократия» совместно с Российским культурным центром. Материал отражает личную точку зрения автора. До иракского кризиса никому и в голову не пришло бы задаться вопросом о том, могут ли Париж, Берлин и Москва составить стратегическую ось в центре новой Европы. Однозначно ответить на него едва ли можно и теперь. Очевидно только то, что, во-первых, конфликт, связанный с Ираком, способствовал зарождению тесных взаимоотношений между тремя столицами и, во-вторых, эти связи не ослабли с завершением англо-американской военной кампании в Ираке. Но окажется ли партнерство трех столиц долговечным, если лежащие в его основе особые отношения ограничатся исключительно иракской проблематикой? Чтобы оценить перспективы зародившегося сотрудничества, требуется многосторонний анализ данного явления. В чем причины сближения? Способно ли оно послужить основой для создания подлинно стратегической оси? Какова та специфическая роль, которую это трио готово сыграть в расширенной Европе? Стимулом для шагов трех государств навстречу друг другу стал не только иракский кризис. Главную роль здесь сыграла беспрецедентная активизация в течение двух последних лет франко-германского сотрудничества, пришедшая на смену периоду охлаждения отношений. В обеих столицах поняли: чтобы поезд европейского строительства не сошел с рельсов, требуется добавить динамики франко-германскому локомотиву, поскольку впереди серьезное препятствие – расширение Европы. Инициативы, выдвинутые Парижем и Берлином для преодоления собственных разногласий по вопросам Сообщества, имели ключевое значение для продвижения к заключению нового европейского договора. Это во-первых. Во-вторых, к традиционному политическому сотрудничеству вернулись благодаря прежде всего усилиям лидеров Франции и России. И Жак Ширак, и Владимир Путин осознали: только совместными действиями можно добиться того, чтобы голос каждого был лучше слышен в однополярном мире. Вот почему базой для развития сотрудничества между обеими странами стал принцип взаимодополняемости, а многосторонний подход к решению международных вопросов разрабатывался сообща. Третий фактор – это взаимное притяжение между Германией и Россией, которое существовало всегда, а в изменившихся условиях европейской и международной обстановки приобрело новые формы. Иракский кризис, усиливший все эти факторы, послужил поводом для выражения общей готовности противостоять американскому превосходству. В сегодняшнем мире невозможно не считаться с мощью Соединенных Штатов, и те, кто хочет быть услышанным, должны объединяться. Поэтому каждая из трех сторон заинтересована в том, чтобы иметь опору в лице двух других. Среди других стран Запада Франция традиционно сохраняла самостоятельность и пользовалась этим при ведении диалога с Югом. Такую свободу действий обеспечивали, с одной стороны, франко-российские отношения, а с другой – процесс европейского строительства, движущей силой которого всегда являлся франко-германский тандем. Россия, чья международная значимость значительно снизилась в результате развала Советского Союза и Организации Варшавского договора, тоже озабочена поиском возможностей для восстановления своей роли в качестве региональной державы, а также на мировом уровне – в рамках ООН. Особое взаимодействие с Парижем и Берлином, начало которому было положено в связи с необходимостью решения проблемы Ирака, явилось инструментом для достижения этой цели. Что касается Германии, то ее цель – добиться «нормализации» своего положения в международном сообществе, то есть независимости в деле защиты собственных национальных интересов. Эту задачу Берлин решает, опираясь на процесс европейского строительства, а особые отношения с Парижем и Москвой являются при этом одной из составных частей нового статуса Германии как будущего постоянного члена Совета Безопасности ООН. Наконец, в сближении между Парижем, Берлином и Москвой важную роль играет продолжающееся европейское строительство. Ибо если франко-германский локомотив не тронется с места, расширение Европейского союза подорвет процесс создания единой Европы, которому столь привержены оба этих государства. Россия тоже связывает свое будущее с ЕС – ведь добрая половина ее экономических контактов приходится именно на долю Евросоюза. В то же время Россия не может оставаться безучастной, видя, что расширение Европейского союза (так же как расширение НАТО) угрожает лишить ее традиционных связей с новыми странами-членами, пытающимися шаг за шагом избавиться от российского влияния. Поэтому особые условия партнерства с двумя европейскими державами, которые являются лидерами в деле строительства ЕС и на которых зиждется экономическое и политическое процветание Европы, – это не что иное, как инструмент для установления тесных связей России с Евросоюзом. Таким образом, сближение трех столиц позволяет ослабить тиски односторонней политики США и в то же время укрепить взаимосвязи России и Европейского союза. Те или иные государства могут составить политическую ось только в том случае, если они ставят перед собой общую ясную цель и проводят по-настоящему согласованную политику. Но регулярного саммита, который институционализировал бы трио Франция – Германия – Россия, не существует (или пока не существует?). Есть факторы, способствующие сближению, но нет ясно обозначенной общей цели, как таковой. Россия действует в соответствии со своими национальными приоритетами, а Франция и Германия – в интересах Европы. Иракская проблема обусловила совпадение интересов трех государств в сфере защиты международных норм и недопущения использования ООН в качестве инструмента для достижения отдельными государствами своих целей. Однако общая политическая стратегия отношений с Вашингтоном отсутствует. Каждый из трех партнеров не только желает сохранить относительную независимость своей политики на американском направлении, но и дорожит прочными отношениями с Соединенными Штатами. Ни один из них не готов взять на себя ответственность за создание оси, направленной против Вашингтона, – ведь необходимо соблюдать элементарную осторожность перед лицом сверхдержавы. Кроме того, и Франция, и Германия учитывают в первую очередь всеобъемлющую взаимозависимость между ними и США, огромное значение американского рынка и, конечно, наличие общих ценностей. Для Москвы же тесное сотрудничество с Западом – это путь к модернизации Российского государства. На самом деле каждая из трех стран имеет особые отношения с Соединенными Штатами. Россия, в частности, стремится восстановить влияние, которое имел СССР, особенно в зоне стран – членов организации Центральноевропейская инициатива. Помимо того, и у России, и у США – своя политика в Центральной Азии и на Кавказе, причем «мирное сосуществование» в бывших среднеазиатских республиках СССР дается обеим державам проще, чем в закавказских. На поверку эти двусторонние отношения оказываются противоречивыми, если не двусмысленными. Москва стремится сохранить видимость отношений во имя квазипаритета, Вашингтон же играет на этих амбициях. В результате событий вокруг Ирака в отношениях Германии к США и Североатлантическому альянсу произошел перелом: это был своего рода кризис эмансипации (такой же, какой несколькими годами ранее Германия пережила по отношению к Франции и ЕС). Но хотя приоритетом германской политики, безусловно, является европейское строительство, Берлин все же стремится поддерживать тесные отношения с Вашингтоном. Это тоже одно из слагаемых статуса Германии в качестве будущего постоянного члена Совета Безопасности ООН. Независимый подход к политике Вашингтона в вопросах, связанных с иракской проблемой и продвижением идеи многополюсного мира, продолжает приносить Франции политические плоды в сфере ее отношений с Югом и международным сообществом. Но при этом Франция понимает: ее связывают с США фундаментальные интересы, и конфронтация с Америкой имеет свои границы. Одним словом, сближение между Парижем, Берлином и Москвой зиждется на совпадении интересов в условиях новой стратегической обстановки и является в первую очередь осью для самих себя. Как известно, большинство средних и малых стран Европы, в особенности новые члены Европейского союза, испытывают инстинктивное недоверие к объединениям государств, которые, как они полагают, имеют сходство с директоратом или партнерством крупных держав и препятствуют их участию в строительстве Европы в качестве равноправных игроков. Ось Париж – Берлин подвергается критике не только в Риме и Мадриде, но и на востоке Европы. Недавнее согласование позиций с Лондоном (в ходе встречи в феврале 2004 года президента Франции Жака Ширака, канцлера Германии Герхарда Шрёдера и премьер-министра Великобритании Тони Блэра. – Ред.) отчасти успокоило новых членов Евросоюза, однако повод для недоверия, несомненно, остается. Что касается партнерства Лондон – Мадрид – Рим – Варшава, то оно распадется после завершения иракского кризиса. А вот то, что было воспринято некоторыми как зарождение оси Париж – Берлин – Москва, рассматривалось как акт отлучения в отношении стран, наиболее приверженных НАТО (Великобритания, Нидерланды, Италия), и еще в большей степени в отношении государств – бывших членов Организации Варшавского договора. Берлин по очевидным причинам, уходящим корнями в далекую и не столь отдаленную историю, безусловно, более чувствителен к подобным настроениям. То же самое можно сказать и о Париже. Впрочем, это не означает, что сближение между тремя столицами не оказывает влияния на европейское строительство. В действительности, как утверждают, Москва рассматривает свои особые взаимоотношения с Парижем и Берлином как средство углубления отношений с ЕС. Не случайно Россия обратилась к Франции и Германии с призывом поддержать ее предложение о создании структуры Россия – Европейский союз по модели Совета НАТО – Россия. Париж и Берлин в свою очередь убеждены, что в интересах Евросоюза обнадежить Россию; в то же время большинство новых стран-членов хотят быть уверенными, что, вступив в НАТО и ЕС, они избавляются от многолетней опеки Москвы. Пока Восточная Европа по-прежнему остро воспринимает эту проблему, но со временем возобладает более объективная оценка взаимных интересов. А это означает, что надо продвигаться вперед. Итак, сближение между Парижем, Берлином и Москвой – это не исключительно конъюнктурное явление, обусловленное иракской проблемой. Оно соответствует стремлению трех столиц сохранить в условиях современной стратегической обстановки определенную свободу действий, предпринимая согласованные шаги. Такая тактика позволит им ограничить негативное воздействие однополюсного мира. Речь не обязательно должна идти о создании оси, как таковой, поскольку это понятие не отражает сути глобальной политики, основанной на общих фундаментальных целях. Напротив, для каждого из участников этой оси существенно важны также и отношения с Вашингтоном. Более того, идея создания оси Париж – Берлин – Москва не найдет поддержку в Европе и окажется несовместимой с концепцией европейского строительства. Вместе с тем такое сближение отражает реалии новой обстановки в Европе – Европе расширенной. А если оно приведет к установлению более тесных связей между Россией и ЕС, то это, безусловно, станет успехом. Связка Париж – Берлин – Москва представляет собой скорее одну из групп влияния внутри «Европы двадцати пяти». Она действует наряду с тройкой Париж – Берлин – Лондон, объединенной общими интересами в сфере безопасности, а также наряду с «Веймарским треугольником» (Париж – Берлин – Варшава). Не исключено, что возникнет еще одно трио, Париж – Берлин – Мадрид, к созданию которого, очевидно, стремится новый премьер-министр Испании. Все эти различные партнерства включают в себя связку Париж – Берлин. Будучи, по сути, европейской, коалиция Париж – Берлин – Москва отличается тем, ч

Используются технологии uCoz