Новая Газета | ¹74 от 27 cентября 2007 г | Фанера над Парижем

Эта история уже стала хитом сезона, но для несведущих сообщу: на сайте Lenta.ru в ночь с 12 на 13 сентября появилась заметка, утверждавшая, что вместо отправленного в отставку Михаила Фрадкова президент России Владимир Путин выдвинул на пост премьер-министра кандидатуру Виктора Пиписькина. Интернет стонал от восторга. Корреспондента, сделавшего эту новость достоянием общества, — уволили. Но это наказание выглядит сущей наградой по сравнению с судьбой главного редактора, в чьей газете товарищ Сталин был назван Главнокомандующим, но без буквы «л». И кому какое дело было до того, что то слово, которое инкриминировали редактору, пишется через «о». А вот так пострадать за Пиписькина — сплошное удовольствие. Эпизод наверняка войдет в историю журналистики. А может быть, и в историю политологии, поскольку эта говорящая фамилия весьма точно характеризует аналитиков, озвучивших свои прогнозы в паузе между отставкой кабинета министров и внесением в парламент кандидатуры, извините, Зубкова. Что же касается самого факта подобной ошибки, то, наверное, каждый журналист хранит в памяти множество историй подобного рода. Помню, как редактор отдела сельской молодежи «Комсомольской правды» Витя Шуткевич (светлая ему память) привез из глубинки районную партийную (!) газету. Сельские журналисты хотели дать шапку на разворот «И крепнет народный хор». Но вкралась досадная ошибка, и вместо хора образовалось слово, тоже народное, но имеющее мало общего с вокалом. Кстати, в «Комсомолке» произошел один эпизод, напоминающий опечатку на сайте Lenta.ru. А дело было так. К нам на укрепление прислали (на должность зама главного) одного комсомольского работника, который чувствовал себя не совсем уютно в коллективе, не удручающем свою жизнь субординацией. Васей его, конечно, не называли, но при его появлении не вставали и не прижимались к стенам, когда он проходил по коридору. Его стали уважать после одного случая. Как-то вечером он зашел в один отдел и увидел популярного журналиста, прилегшего отдохнуть на пол. Пахло не шампанским. Начальник долго смотрел на лежащую звезду, затем вздохнул и произнес блистательную фразу: «Ну вот, а вы говорите, что хорошие журналисты на дороге не валяются». Я не думаю, что начальник вложил во фразу именно ту мысль, которая нас восхитила. Но это все равно был уверенный шаг вперед от заскорузлой плесени его прежней организации. Правда, в критической ситуации он все равно повел себя как человек номенклатурного племени. А произошло вот что. В ту пору был популярен анекдот, как на правлении колхоза обсуждается вопрос, что делать с фанерой, оставшейся после строительства амбара. Заседали часов восемь. Пока сторож Иван Ильич не предложил построить из «ентой фаньеры ероплан и не «съехать» отседова к такой-то матери». Когда редакционные совещания сильно затягивались, кто-то обязательно спрашивал: «А не построить ли нам ероплан?». Так вот, пришла в редакцию заметка ТАСС о том, что вступила в строй новая фабрика, которая будет выпускать 20 тыс. квадратных метров фанеры в сутки. Дежурный по отделу долго вертел ее в руках, а потом от нечего делать стал ее дописывать. Мол, этого количество фанеры хватит на то, чтобы тысячи людей смогли построить себе «еропланы и»… Только вот вместо известной матери корреспондент решил послать всех в Париж. Ну, написал и написал, но рука дежурного машинально бросила заметку в папку «В номер!», а пришедший курьер отнес это к дежурной, та по пневмопочте пульнула в типографию, наборщик набрал заметку, курьер отнес на верстку, верстальщик заверстал в полосу. Дело кончилось тем, что дежурный цензор прибежал к ведущему редактору (а это был наш знакомый Вася) со странным вопросом: «Что у вас выходит в газете?». Тот, конечно, еще не приобрел привычку читать верстку и спокойно занимался холодным ужином. Но после крика дежурного цензора протер очки и впился в указанную им заметку. И похолодел от мысли, что в газете могла появиться заметка, «призывающая людей покинуть СССР». Не надо объяснять, что господин Пиписькин-2007 просто шут гороховый по сравнению с фанерой-1987. Редакцию трясло несколько дней, правку в полосы стали принимать только с печатью (!), а корреспондент без всякой фанеры улетел в неизвестном направлении. С этой самой истории и родилась фраза — пролетел как фанера над Парижем. Тяжело все-таки, когда шапкой Мономаха — и по морде… 

Другие статьи

Используются технологии uCoz