Париж Франция

Домашний кинотеатр: Париж! Париж!, в ролях: Жерар Жуньо, Кловис

"Париж! Париж!"    Любите ли вы театр так, как любят его в пригороде Парижа? Всеми силами души своей, отрекаясь от всего, проводя в нем ночи и дни? Да, это не Мулен Руж и не Фоли Берже, и публика здесь попроще, и костюмы победнее. Но и здесь бушуют нешуточные страсти, плетутся закулисные интриги, зажигаются звезды, актеры влюбляются и расстаются, а люди сутками стоят в очереди — чтобы хоть краешком сердца прикоснуться к этому волшебству — парижскому театру. ...Париж 1936-го года. Трое безработных артистов решают силой вернуть себе концертный зал "Шансония", где они когда-то выступали. Но публику, встревоженную предвоенным кризисом, уже не вдохновляют избитые шутки и заезженные номера. И тогда труппа артистов идет на неожиданный шаг и дарит шанс юной красавице Милашке спеть на сцене "Шансонии" ее любимую песню "Париж! Париж!"... Тот самый Париж Семен Кваша "Париж! Париж!" — легкий французский водевиль от продюсера "Птиц", с нацистами, социалистами, певицей и Эйфелевой башней, на котором следует получать удовольствие. В пригороде Парижа в конце тридцатых закрылся театр "Шансонье". Хозяин покончил с собой, от директора сбежала жена, а потом еще и сына забрала, потому что у отца нет стабильного заработка. Проведя недели в унынии, директор и его друзья — актеры все же открывают "Шансонье", нанимают красотку-певичку из провинции, будят от векового сна лучшего попсового композитора Франции и при помощи любви, смерти, тюрьмы и борьбы с фашизмом приходят к торжеству искусства, богатству и вероятно даже законному браку. Все это, само собой, с песнями, плясками, шутками и проч. Первым делом следует сказать, что "Париж! Париж!" — безупречный киномюзикл, на котором можно и нужно получить удовольствие сродни поглощению зрелого сыра: вкусно, остро, попахивает, остановиться невозможно. Как и полагается мюзиклу, он предельно театрален: вот простушка из провинции, вот хитрый богатый говнюк, вот простодушный пройдоха, вот пылкий и честный рабочий, вот карикатурный фашист. Зачем нам характеры, если мы все это уже и так видели тридцать раз и все о них заранее знаем? То же и с интерьерами. Вот очень французское кафе, театр, крыша, с которой видна Эйфелева башня, зал для собраний французских нацистов, комната в мансарде и полицейский участок. Похоже на "Амели" — такая легкая перенасыщенность, избыточная жовиальность, которая может быть только в Париже, причем, разумеется, только в вымышленном Париже. Похоже на "Мулен Руж" — другую историю любви на фоне театрально-музыкального Парижа. Отличие в том, что "Мулен Руж" был высокой, в сущности, трагедией, а "Амели", если вдуматься — сентиментальным хоррором. "Париж! Париж!" — водевиль, полный очаровательной сырной пошлости и моральной непривередливости. Нам, конечно, не показывают, как главная героиня спит со своим патроном, чтобы добиться финансирования для театра, да и зачем? Это, во-первых, в порядке вещей, а во-вторых, не мешает ей любить молодого социалиста. В этой легкости все равно будут высокие трагические страсти и самопожертвование, но оно ровно настолько же в порядке вещей в этом легком предвоенном мире, существующем на фоне забастовок, народного фронта и грядущей неизбежной оккупации. Как тут не вспомнить Ильфа и Петрова: "Чем только не занимаются люди! Параллельно большому миру, в котором живут большие люди и большие вещи, существует маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами. В большом мире изобретен дизель-мотор, написаны "Мертвые души", построена Днепровская гидростанция и совершен перелет вокруг света. В маленьком мире изобретен кричащий пузырь "уйди-уйди", написана песенка "Кирпичики" и построены брюки фасона "полпред". Кристоф Барратье, режиссер "Парижа!", отметился, кстати, в обоих мирах. Для вечности он был продюсером "Птиц" — лучшей документалки о животных, единственной, в которой малые сии были прекрасны, но не антропоморфны. Продюсер, конечно, не режиссер, но в проекте, делавшемся шесть лет, требовавшим невероятной логистики и чудовищных по сложности съемок, это едва ли не круче. Как показал "Париж! Париж!", в маленьком мире он тоже не промахнулся. С сайта Филм Ру Открытка для туриста Независимая газета «Париж! Париж!» – новый фильм Кристофа Барратье выходит наконец в российский прокат. Пять лет назад вся Франция диву далась, откуда взялся не известный никому талант, выдавший на-гора самый кассовый фильм года. Кристоф Барратье, сняв «Хористов», задал новый виток в раскрутке интересного жанра, ретро-драмы: отныне вовсе не нужно жить во времени, которое берешь в качестве рамки к повествованию. Нет, такое бывало и до Барратье, время часто считается милой условностью, удобной для спекуляции и манипуляции, просто он нашел что-то, что заставило поверить, сделало зрителя почти очевидцем. «Париж! Париж!», второй фильм режиссера-француза, зрителя забрасывает далеко – в 1936 год. И называется на самом деле не как известный очерк Ирвина Шоу, посвященный городу света, и совсем уж без восклицаний. Но, как вполне справедливо замечает Барратье: «Окраина, 36» мало что скажет будущему посетителю кинотеатра, значит, нужно пойти на хитрость. Тем более что окраина у него – это парижский северный «фобур», слово, которое, несмотря на все величие и могучие русского, вряд ли можно передать так же, одним словом, и чтобы без потерь. На французском – это парижская окраина, практически вышедшая за черту города, отсылающая одновременно к историям рабочих кварталов эпохи Народного фронта. Эпохи, Барратье привлекающей, во-первых, своим политико-историческим наследием – в качестве фона для своего фильма он как раз и берет победу фронта на выборах в 1936 году, а во-вторых, своими кинематографическими отечественными наработками. Они черным по белому выводят эстетику поэтического реализма. И человек, от природы сентиментальный, Кристоф Барратье поэтике внимает чутко, перенося на современный экран образы того времени: у него находится место и парню из народа а-ля Жан Габен, и девушке а-ля Даниель Дарье, если ту немного загримировать под Грейс Келли. И ссылкам на классиков кинематографа второй половины 1930-х – от Ренуара до Дювивье. Но перекоса в созерцательный историзм не случается. Вероятно, потому, что политические настроения, привязанные к конкретному времени, в фильме лишены каркасного значения. Цементирует свой замысел Барратье тем, что уже один раз не подвело, – музыкой и вневременными историями. С одной стороны, он, сам музыкант по образованию, скрупулезно выписывает историю французского мюзикла, что, в общем, и неудивительно, фильм все-таки из музыки и родился, когда два друга принесли Барратье непристроенные музыкальные соображения. Тем более что 1930-е годы предоставляют широкие возможности для того, чтобы соображения эти пристроить – в каждом рабочем квартале на севере Парижа был свой мюзик-холл. С другой стороны, принявшись стилизовать и выбрав линию мюзикла, Барратье верно рассудил, что промеж музыкальных номеров в стиле Мишеля Пузаду и Басби Беркли, под стать эпохе нужна романтическая завязка. Собирая все свои линии воедино, Барратье вынужденно лукавит с парижским фоном. На две третьих он убирает фильм в павильоны, весьма от Парижа, кстати, удаленные – 90% ленты отснято в Праге, – но не городские зарисовки. Режиссер отчаянно протестует, говорит, что Прага ни в коей мере на Париж не похожа. А в фильме городские планы есть, и их легко узнать. Но легко и запутаться, заплутать между ними. Так открывается лукавство Барратье: ему пришлось смонтировать свою, «идеальную» рабочую окраину. Потому что в северных районах Парижа архитектурный облик города меняли нещадно, как в центре современной Москвы. Поэтому, стоя на извилистых улочках Монмартра в фильме, можно, не сходя с места, весьма подробно разглядеть Эйфелеву башню (попробуйте проделать то же самое, когда в следующий раз отправитесь в Париж). Хотя, если не капризничать, можно довольствоваться и виртуальным путешествием – под ручку с Кристофом Барратье. Он показывает Париж 1936 года с искренней любовью и даже страстью, собирая воедино самые удачные фотографические образы французской столицы того времени. Обычно они разбросаны по туристическим лоткам и дорогим коллекционным фотоальбомам. В результате получается уже самая настоящая прогулка, которую не предложит ни одно турагентство, – в компании лучших фотографов эпохи: Париж с Робером Дуано, Анри Картье-Брессоном и Вилли Ронисом. Виталий Нуриев Фильм продюсера "Птиц" и "Микрокосмоса" - на российских экранах Газета "Труд" Продюсер знаменитых документальных фильмов "Птицы" и "Микрокосмос" Кристоф Барратье к собственному творчеству подходит тщательно, подобно трудолюбивому муравью: готовясь к фильму "Париж! Париж!", он переслушал множество народных французских песен, читал книги по истории, рассказывающие о Франции середины 30-х, когда к власти пришел Народный фронт, и пересмотрел, по собственным словам, все фильмы того времени, в которых фигурировала столица Франции, для того чтобы в его картине она выглядела идеально. В результате "Париж! Париж!" снимался в Праге, поскольку в самом Париже идее картины соответствовали только две улицы на Монмартре. Монмартр - одно из тех мест, куда непременно устремляются туристы в поисках своего собственного, вымечтанного, идеального Парижа и за сувенирами. Фильм Кристофа Барратье - тоже своего рода сувенир, расписная музыкальная шкатулка, набор открыток с видами. Они банальны, но трогательны, и им можно всласть поумиляться, как маленьким певцам из первого фильма Барратье "Хористы", принесшего режиссеру номинацию на "Оскар" и восемь номинаций на "Сезар". Под звуки аккордеона крутятся и поют герои картины "Париж! Париж!" - куколки из музыкальной шкатулки. Лысый тихий Пигуаль (Жерар Жюньо) мечтает возродить погубленный злым бизнесменом Галлапиа (Бернар-Пьер Доннадье) театр-варьете "Шансония". Плохой комик Жаки Жаке (Кад Мерад) выдает шуточки про уточек. Гордый рабочий (Кловис Корнийяк) бродит по крышам и любит певунью-блондинку (Нора Арнезедер). Услышав голос блондинки, поэт-песенник (Пьер Ришар), 20 лет просидевший затворником у радиоприемника, решает выйти из комнаты и предложить девушке песню о дроздах. Скоро будет война, но о ней пока речи не идет. У жителей предместья собственные предательства и трагедии, выглядящие в фильме необходимой горчинкой, оттеняющей сладость и нежность всего остального. И наверняка это очень приятное ощущение - после столкновения с жестоким и безапелляционным реализмом природы иметь возможность работать с придуманным миром, который охотно подчиняется тебе, гнется в любую сторону и превращается то в поющий ангельскими голосами хор, то в открыточный, сладковатый, анисовый, как пастис, Париж мечты, которого никогда не было и не будет. Карпенко Елена Шансон, амур, тужур... В этом фильме, как говорится, переночевали "Новый кинотеатр "Парадизо" Джузеппе Торнаторе, "Миссис Хендерсон представляет" Стивена Фрирза, "Компаньоны" Роберта Олтмана, ну и, конечно, "Мулен Руж" Бэза Лурманна. Ностальгическое ретро - хороший повод не слишком париться над сценарием, выдвинув на первый план винтажные декорации, костюмы и музыку. И воссоздав на экране некий среднестатистический "дух времени", пробуждающий воспоминания о старых открытках, архивных фильмах, бабушкиных пластинках и туфлях, в которых мама выходила замуж. Франция середины 30-х годов. Фашистский мятеж отгремел, и Народный фронт пришел к власти. Но сколько ни мечтай о социализме-коммунизме, экономический кризис этими мечтами не побороть. Предприятия закрываются, буржуины вывозят капитал за рубеж. В воздухе пахнет грозой, однако на улицах по-прежнему звучит аккордеон. Менеджер мюзик-холла "Шансония" Пигуаль (Жерар Жюньо) теряет разом все - работу, жену и сына. Обрести снова смысл жизни мужчине, уже пережившему расцвет лет, помогает мечта. Вместе с рабочим-активистом и безработным комиком Пигуаль начинает возрождать старушку "Шансонию". Их главный шанс - золотоволосая милашка, которая поет довольно приятным голосом (Нора Арнезедер). Анонсы фильма во многом обманывают. И прежде

Используются технологии uCoz